Они дошли до конца коридора, откуда арка выводила на мощеный пятачок между строениями и воротами. Посланнику отсюда было налево, а Макрону с Катоном — в другую сторону.

Семпроний приостановился и поочередно сомкнулся предплечьем с каждым из офицеров.

— Прекрасная работа нынче утром. По возвращении в Рим я непременно доведу это до сведения императора.

— Благодарю, господин посланник, — отозвался Макрон.

Катон ограничился кивком.

— Ну а пока спокойной ночи. Пойдем, моя милая.

Посланник с дочерью сделали было шаг в сторону, но тут Катон внезапно сорвавшимся голосом выдохнул:

— Юлия.

Они приостановились.

— Да?

— Я тут подумал… Ничего, если ты окажешь мне честь пройтись с тобою? — От дурацкой неуклюжести этих своих слов Катон досадливо поморщился.

— Пройтись, с тобой? — Юлия возвела тонкие брови. — Куда?

— Гм. Ну, э-э, туда же, где мы стояли прошлой ночью. Я так подумал.

Семпроний обернулся и улыбчиво похлопал дочь по щечке.

— Что я говорил, а? Префект к тебе определенно неравнодушен. Ну так сходи, дитя мое, пройдись. Погуляйте, побеседуйте, но ничего более, ладно? Катон, уповаю на твою порядочность.

— Слушаю, господин.

Семпроний цепко, с напряженным огоньком на него поглядел, после чего улыбнулся:

— Ну тогда ладно. Всем спокойной ночи.

Он повернулся и по лунной дорожке двинулся к своим покоям. Засобирался и Макрон:

— Ладно, я тоже пойду. До скорого, Катон, и вы, госпожа. В смысле, до завтра. — Он пошел, но через несколько шагов снова встал и обернулся. — Катон, — стеснительно окликнул он, — тебе это… еды оставить?

— Да нет, не надо. Спасибо.

— Ну хорошо. Всего.

Он кивнул и, постукивая сандалиями, скрылся в темноте. Катон с Юлией некоторое время вслушивались, как тает звук его шагов, после чего застенчиво обернулись друг к другу. Юлия приоткрыла губы в улыбке:

— Ну а теперь, когда ушли родители…

Оба рассмеялись. Катон взял ее за руку и легонько сжал.

— Ну так пойдем.

Недавнее волнение унялось, сменившись безраздельной радостью того, что вот он с ней, пусть даже в осажденной крепости, и чувствует в своей руке тепло и мягкость ее ладони. Какое-то время они молча шли в ночной прохладе, после чего Юлия произнесла:

— Как мне его жаль.

— М-м?

— Правителя Вабата. Вид у него такой скорбный, усталый.

— Да, — отсутствующим голосом сказал Катон. Эти слова вмиг выбили его из состояния мечтательности и, пав тяжким грузом, вернули в неспокойные дни, которые еще только предстояли. — Правителю и вправду не позавидуешь. Но ему необходимо быть твердым, ради всех нас. Если он сломается перед лицом этого противостояния в цитадели, то тогда Артакс одержит верх, а мы… — Катон даже не смог довершить мысли, настолько явственно ему представилось, как Юлия, растерзанная, лежит среди забитых насмерть римлян. — Ну да ладно, лучше об этом не думать. Рано еще. А мне так многое хочется сказать.

— Правда? И что же?

Катон рассмеялся:

— Представь себе, не знаю. Ничего… и разом все. Да какая разница.

— Ого, — Юлия шутливо нахмурилась, — какой объемный смысл. Сразу и не охватишь. Ну да ладно, вместе как-нибудь разберемся.

Она чуть стиснула ему ладонь. В этот момент они как раз приблизились к сторожевой башне и ступили в темный проход у основания лестницы.

— Осторожно, — предостерег Катон. — Тут темно, хоть глаз выколи.

Юлия легкой поступью тронулась впереди.

— Трусишка. Темноты боишь… Ой! — сдавленно выкрикнула она, обо что-то споткнувшись.

— Юлия! — Катон машинально выкинул руку вперед и, ухватив Юлию за предплечье, помог ей подняться на ноги и выбраться из темени лестничного колодца наружу. Вид у нее был потрясенный, а низ стопы запачкан спереди чем-то темным.

— Там кто-то есть, — с дрожью в голосе сообщила она. — Я упала прямо на него.

— Стой здесь. Я посмотрю.

Катон, пригнувшись, ощупью углубился в проход. Пальцы, выискивая по каменному полу, постепенно нащупали какую-то ткань, затем ногу в мягкой обуви. Ухватив за лодыжку, он вытащил под лунный свет неподвижное тело и встал над ним. Полы одежды задралась, скрыв лицо лежащего.

— Кто это? — пугливо спросила Юлия. — Он… неживой?

— Есть только один способ выяснить, — пробормотал Катон, убирая с головы человека свободную складку материи.

Под скудным светом луны обнажились темные вьющиеся волосы и тонкие черты человека явно знатного рода. Продолжая отводить полу одежды, на горле у человека Катон обнаружил глубокий рваный шрам. Одежда на верхней части туловища набрякла кровью и жирно поблескивала.

Юлия, ошеломленно застыв, поднесла к губам ладонь.

— Это же, — прошептала она, — не может быть… Князь Амет.

Глава 24

Труп лежал на низком столе в караульной, что возле ворот. Катон сбегал за Макроном, и они вдвоем перенесли тело сюда. Вскоре туда прибыла и Юлия со своим отцом.

— Да, так оно и есть, — заключил со вздохом посланник, отведя полу одежды и разглядев испачканное кровью лицо убитого. — Князь Амет.

Юлия, вскользь глянув на застывшее лицо, торопливо отвела глаза.

— Бедняга.

Семпроний надвинул полу одежды обратно так, чтобы та скрывала рваный рубец на горле, но оставляла открытым лицо Амета.

— Н-да. Это несколько осложняет положение.

— В самом деле? — Макрон скрестил на груди руки. — Я бы подумал, что это, наоборот, все упрощает. При одном сыне-изменнике, а втором до срока ушедшем к праотцам дорога к престолу расчищается перед князем Балтом. Хотя и делает его главным подозреваемым — видимо, так?

— Именно так.

Катон, воссоздав в памяти окончание пира, покачал головой.

— Едва ли. Балт ушел одним из последних, сразу перед нами — да еще не один, а с кем-то из знати. Он этого сделать не мог. У него на это просто не хватило бы времени.

— Может, оно и так, — не стал возражать Макрон, — но ведь все лежит на поверхности. Он сам находился вроде как с нами, а кто-то совершил убийство по его приказу. Балт человек решительный, нашего склада. К тому же у него были на то все основания. Ты же помнишь, Катон, что он нам сказал на пути сюда? Что он готов на все, лишь бы с нашего благословения взять трон и избавиться от своего братца. Похоже, ждать дольше он был не готов.

Катон в медленной задумчивости кивнул:

— Да, видимость, безусловно, такая.

— Видимость? — нахмурился Макрон. — Кто же, по-твоему, мог за всем этим стоять?

— Не знаю.

— Вы посылали кого-нибудь известить правителя? — осведомился Семпроний.

— Нет, — ответил Катон. — Мы подумали, что лучше вначале известить вас. Чтобы вы могли подготовиться.

— Что значит — подготовиться? — вскинул брови посланник. — К чему? Вы, уж надеюсь, не считаете, что во всем этом был задействован я?

— Таких мыслей, господин посланник, у нас не было. Но всегда, видимо, лучше иметь время обдумать положение, прежде чем предпринимать какие-то шаги.

— Это так. Но все равно венценосца лучше уведомить. Префект, надо, чтобы ты отыскал Термона. Расскажи ему о случившемся, и пусть он сейчас же поставит в известность правителя. Затем надо выставить пост из самых проверенных ваших людей возле покоев князя Балта. Без навязчивости, не на виду, но пускай за ним будет догляд — так, на всякий случай. Я понятно изъясняюсь?

— Точно так, господин посланник.

— Тогда ступай. Юлия, — Семпроний размотал складки своей тоги и отбросил ее на сторону, — помоги мне очистить тело князя. Не хотелось бы, чтобы старик застал его в таком виде.

— Да, отец.

Юлия, обернувшись, успела перехватить взгляд Катона как раз перед тем, как он вышел за дверь. Она лишь печально качнула головой — дескать, видишь, как все у нас вышло, на что Катон понимающе кивнул и поспешил из караульной.

Термон был все еще полностью одет, когда резкий стук снаружи заставил его подойти к дверям опочивальни.